Три пятнадцать - Страница 33

— Ну да. У кого ты украла? У своей мамы или…

— Слушай, тебя что, заклинило на моей маме? — раздраженно спросила я. — Забудь о ней! Эта рамка — сокровище тренера Ричардсона, а я засунула ее себе в штаны!

— Ну тебя! — отмахнулся Роджер. — В следующий раз засунь себе в штаны что-нибудь полезное, пиццу например. Мози, сосредоточься! — Он поднял два пальца, словно в знак мира, и показал сперва на мои глаза, потом на свои. — Нужно восстановить маршрут твоей мамы, это единственный способ выяснить, кто ты и откуда.

— Дохлый номер, Роджер!

Голос у меня был тот еще, резкий. Я забрала у него рамку и спрятала в рюкзак.

— Лиза же два с половиной года, блин, где-то моталась! — добавила я.

Роджер покачал головой:

— Это верно, но тебя она забрала вскоре после побега, когда ты была совсем крохой. Ведь к возвращению домой вы стали не разлей вода.

Я пожала плечами, но как-то по-идиотски: плечи дернуло вверх и тут же отпустило. Я только перестала быть собой и даже дух не перевела, а Роджеру уже неймется превратить меня в кого-то еще.

— Дело было пятнадцать лет назад. Е-мейл в ту пору только-только изобрели. Вряд ли Лиза вела блог, пользовалась джи-пи-эс и каждые пятнадцать минут скидывала с айфона в Твиттер свои точные координаты. Она же круги нарезала автостопом, доблестно упоротая наркотиками пятидесяти фасонов. Если бы мы искали по-настоящему, надо было бы проехать по ее маршруту. Думаешь, твоей маме такое понравится? Мы с тобой умчались бы из города на «вольво», ты — Шерлок, я — вау-Ватсон. Ночевали бы у дороги, запивали бы чипсы колой из банок с логотипом заправочных станций и в итоге разыскали бы мою настоящую мать, типа, в Айове, где она печет печенье и день-деньской рыдает по мне.

Роджер густо покраснел, отвел взгляд и буркнул:

— Можно было бы наврать про выездную школьную экскурсию или…

Тут он осекся, а я вдруг почувствовала себя змеей подколодной. С самого первого дня Роджер старательно держал дистанцию: я, дескать, мальчик, ты девочка, никаких обнимашек, никаких тисканий. Сейчас я будто влезла к нему в голову и поняла тайные мотивы. Игру в сыщиков он затеял не из желания выяснить, кто я и откуда, а чтобы мы оказались наедине, например, в дороге, и смогли поделиться всеми секретами — и спальным мешком. А я… я только что все испохабила.

— Нет, оно вообще-то здорово, — жалко пролепетала я.

— Забей на это! — Роджер попытался выжать крутизну, но той и след простыл.

В тот жуткий непонятный момент мне чудилось, что я что-то поломала как следует. Роджер прятал глаза, и я почувствовала себя так же, как в маминой комнате, когда напоролась на вибратор. Нет, в миллион раз хуже.

У меня дыхание перехватило, а тут еще Роджер начал подниматься. Я знала: если отпущу его, мы останемся друзьями, но маленькая команда «мы вдвоем против целого мира» исчезнет. Такого я бы не вынесла, поэтому схватила Роджера за руку. Бедняга замер, как обычно при моем прикосновении.

— Я обыскала Лизину комнату, — негромко, но быстро начала я, отдернув руку. — Я вредничаю и выставляю тебя Детективом Дебилом, но это я, Роджер, я дебильная. Ну, то есть, я вот призываю тебя все это бросить, долдоню, что знать ничего не желаю, а сама сегодня утром проникла к Лизе в комнату и прошерстила ее вещи.

Роджер, снова вжившись в привычную для себя роль коммандера Спока, запустил руки в карманы, наклонился ко мне и спросил:

— Что ты нашла?

— Ничего, — чересчур поспешно проговорила я и покачала головой, чувствуя, как заливаюсь краской. Ведь нашла я что-то совершенно не в тему — мешок с извращенскими игрушками. Возможно, однажды я поделюсь этим с Роджером, но только не сейчас. Не сейчас, когда его тайна яркими пятнами горит на щеках.

— Не-а, ты что-то нашла.

Я вытащила из заднего кармана фотографию Зайки:

— Вот. Самая интимная вещь Лизиной комнаты. По-твоему, это не странно?

— М-м-м, — глубокомысленно промычал Роджер.

— В той комнате Лиза живет почти с рождения, а мне не попалось ни одной памятки, ни одного сувенира, даже из детства. По-моему, я знаю о ней все. Молчуньей Лизу не назовешь, но ее истории — голимые нравоучения. «Наркотики — смерть», «Придерживай штаны», «Прогуливание вызывает рак» и так далее. Ничего… ну, личного.

Роджер вскинул брови и хитро улыбнулся.

— Пошли! — Он поднялся и быстро зашагал прочь, оставив свои вещи в темной комнатке.

Роджер чуть не бежал мимо стеллажей, я следом. В отделе нехудожественной литературы он затормозил и уселся на пол между двумя высокими полками.

Роджер водил пальцем по корешкам книг одного размера, но разных цветов. Довольно тонкие, они стояли длинным рядом. Роджер вытащил две соседние и показал мне. Это же альбомы выпускников пятнадцати— и шестнадцатилетней давности! В те годы моя мама еще училась здесь, в школе Перл-ривер.

— Я вот что думаю, — начал Роджер, — у твоей мамы наверняка были школьные друзья-подруги. Эсэмэс тогда еще не придумали, так, может, она с дороги посылала им письма или, скажем, открытки. Может, какой-нибудь местной девчонке все про тебя рассказывала.

Я во все глаза смотрела на Роджера. Оно, конечно, порядком притянуто за уши, но мне не хотелось его расстраивать, он ведь искренне верил, что мы команда, вместе разгадываем трудную загадку, а неприятного эпизода в комнате для диафильмов просто-напросто не было.

Пальцы нащупали фотографию Зайки. Мама в жизни ничего не хранила, даже не держала на тумбочке наши со Боссом портреты. Никаких сувениров о двух с половиной годах бродяжничества. Никаких «официальных» знакомств бойфрендов с семьей. Собак-приемышей она выхаживала и тут же отдавала.